Еще как люди в людях-то живут
Еще как люди в людях-то живут,На людей люди улаживают,
На свекровку споноравливают?
У меня, младой, свекровушка лиха,
Что лиха, лиха, не ласковая,
Кривошлыка не приветливая,
Посылает и туда, да и сюда,
Как на все ли на четыре стороны —
В темный погреб по зеленое вино.
В погребу водка анисовая,
Тесова кровать расписаная;
На кроватушке перинушка лежит,
На перинушке детинушка лежит.
В погребу млада замешкалася,
Зелена вина натрескалася,
Холостому стакан меду поднесла,
Неженатому зеленаго вина.
Холостой, тот стакан меду принимал,
Ко стакану белу руку прижимал;
И он при людях — сестрою называл,
Без людей-то — своей душечкою:
«Ах ты, душечка молодушка моя,
Показалася походочка твоя!
Ах, как пройдешь, — утешишь ты меня,
А промолвишь, — взвеселишь, радость, меня!»
Я иду ли, молода, по широкому двору,
Я иду, иду да пошатываюсь.
А моя-то кривошлыкая свекровь
По новым сеням похаживает,
Каблуком сени проламывает,
Своим сыном мне уграживает:
«Еще дай, Боже, до вечера дожить,
Своего сына дождатися!
Накучу я, намучу сынку
На любимую невестушку!
Я велю сыну во Новгород сходить,
Я велю ли шелковую плеть купить;
Я велю сыну жену свою учить,
С головы кожу до ног спустить!» —
— «Ах, мать моя, матушка,
Ах, мать государыня моя!
Не устать-то мне во Новгород сходить,
Ведь не втора шелковую плеть купить,
Не беда ведь мне свою жену учить,
С головы кожу до пят спустить, —
Да ведь с ней-то мне век будет изжить!»
Песенник 1780 года, часть II, стр. 169