Жил-был у батюшки единый сын
Жил-был у батюшки единый сын;Во дрокушке был у матушки
И во люби был у батюшки.
Похотели отец с матушкою поженить его;
Поженили его отец с матушкою
Не в простом месте, а в богатоем.
«Приданаго много, — человек худой!
А не с кем будет жить да быть,
Думу думати, долгие веки коротати.
Золотой монисточке лежать во кованом ларцу,
А цветну платьицу на грядочке и на гвоздике,
А худой жене на моей руке!»
Отдалился, загулялся добрый молодец
В хоробру Литву к королевскому величеству,
Задался королевскому величеству на двенадцать лет;
Зачал жить-быть, векушку коротати.
Стосковался, сгоревался, шел на царев кабак
И пил винца кабацкаго;
И ударила хмелина кабацкая.
Тут-то добрый молодец порасхвастался:
«Король тот меня жалует,
Королевна душка красна девушка Аннушка
Во люби меня держит у сердечушка.»
И пригодилися слуги королевские,
И доносили такия речи похвальныя,
Не с убавочком, а со прибавочком,
Королевскому величеству.
И воспылался королевское величество
На удалаго дородня добра молодца:
«Слуги вы королевские,
Палачи вы немилостливые!
Подите, свяжите ему ручки белыя,
Скуйте ему ножки резвыя,
Закройте очи ясныя черно?й тафтой,
Сведите его на чисто поле,
На тую на казнь на смертную.»
Шли тут слуги королевские,
Связали ему ручки белыя,
Сковали ему ножки резвыя,
Завязали очи ясныя черной тафтой,
И повели его, удалаго дородня добра молодца,
Во чисто поле, на казень смертную.
Проговорит удалый добрый молодец:
«Ай же вы, слуги королевские,
Палачи вы немило?стливые!
Возьмите у меня денег пять рублей,
Ведите мимо палату королевскую,
И мимо тое окошечко косявчато,
Дайте мне-ка волюшку попроститися
С душкой красною девушкой
Аннушкой королевичной!»
Взяли его денежек пять рублей,
Повели мимо палату королевскую,
И мимо тое окошечко косявчатое.
Кричит дородний добрый молодец
Громким голосом во всю голову:
«Прости, прости, душка красна девушка Аннушка!
Повели меня на казень смертную!»
Услышала душка красна девушка Аннушка,
Кинулась в окошечко по поясу,
Кричала зычным голосом:
«Ай же вы, слуги королевские,
Палачи вы немилостливые!
Ведите вы его, удала дородня добра молодца,
В палату королевскую, в покои особливые!
Стану добра молодца допрашивать!»
Приводили удалаго дородня добра молодца
В палату королевскую, в покои особливые;
Стала душка красна девушка Аннушка
Его, удалаго дородня добра молодца, допрашивать:
«Скажи, скажи, удаленький дородний добрый молодец!
Жил ты у моего батюшки двенадцать лет —
Верой жил, правдой жил, не изменой жил;
За что мой батюшка на тебя теперича прогневался?»
Говорил удалый дородний добрый молодец:
«Жил-был у твоего батюшки двенадцать лет —
Верой жил, правдой жил, не изменой жил.
Стосковался, сгоревался добрый молодец,
Шел на царев кабак
И пил вина кабацкаго,
И ударила хмелина кабацкая;
Тут-то добрый молодец порасхвастался:
Король меня тот жалует;
Королевна душка красна девушка Аннушка
Во люби держит меня у сердечушка.
И пригодилися слуги королевские
И доносили такия речи похвальныя,
Не с убавочком, а со прибавочком,
Королевскому величеству.
И воспылался королевское величество
На удалаго дородня добра молодца;
Приказал слугам своим королевским,
Палачам немилостливым,
Связать его ручки белыя,
Сковать ему ножки резвыя,
Закрыть очи ясныя черной тафтой
И свести его на чисто поле,
На тую на казень на смертную.»
Скажет душка красная девушка Аннушка:
«Ай же, слуги королевские,
Палачи немилостливые!
Возьмите у меня денегь пятьдесят рублей,
Раскуйте ему ножки резвыя,
Развяжите ручки белыя,
Откройте ему очи ясныя,
И спустите его на свою волю,
На свою родиму на сторонушку,
Ко своему к отцу, ко матери,
Ко своей жене неудачливой!»
И взяли у ней денег пятьдесят рублей,
Расковали ему ножки резвыя,
Развязали ручки белыя,
Открыли ему очи ясныя
И спустили его на свою волю.
Дала душка красна девушка Аннушка
Ему денег ровно семьсот рублей.
И пошел дородний добрый молодец
На свою родиму на сторонушку.
Во тую пути во дороженьке
Проходило три дороженьки:
Первая дорожка к отцу, к матери,
И другая дорожка к роду-племени,
И третья дорожка к молодой жене.
И тут-то добрый молодец пораздумался:
«В котору мне дорожку пойти буде?т?
Как пойти к отцу, к матери,
Отца-матери, может, живаго нет;
А пойти как к роду-племени,
Не познает род-племя любимое.»
Пошел дородний добрый молодец
К молодой жене неудачливой.
В этой пути во дороженьке
Приходила палата белокаменная:
Столбики точеные, повыше рук золоченые,
Обиты окошечки лисицами, куницами
И дорогими соболями заморскими.
Играет на улице два юноша малыих.
«Ай же вы, юноши малые!
Есть ли у вас родима матушка,
Есть ли у вас родный батюшка?»
Проговорят юноши малые:
«Ай же ты, наш дядюшка!
Есть у нас родима матушка,
Осталась от батюшки беременна
И принесла нас двух юношей малыих.
А наш батюшка в гульбу ушел;
Двенадцать лет и слыху нет.» —
Захватил их ручками белыми,
Целовал в уста во сахарния:
«Ай же вы, юноши малые!
Я вам не дядюшка, — родный батюшка!
Подите, скажите своей родимой матушке:
Наш, скажите, батюшка с гульбы пришел!»
Скорешенько бежали два юноши младые:
«Ай же ты, родимая матушка!
Наш батюшка с гульбы пришел.»
Бежит молода жена:
«Ай же ты, милая моя ладушка,
Крепкая сдержавушка!
Поди в палату белокаменну!
Полно по чужой сторонушке шататися»!
Олонецкая губерния. Рыбников, ч. I, стр. 456. — Гильфердинг, № 97.